Скворцы прилетели! Скворцы прилетли – на крыльях весну принесли… Первых скворцов я увидел вчера возле забора у меня под окнами – они копошились в прошлогодней листвы, вытаявшей из под снега. А сегодня скворцы уже возле скворечника – забираются туда, вылетают и снова забираются… Погода пасмурная (как перед дождем) , ночью мороза не было, но температура с утра особенно не поднимается. До скворцов на деревне увидел дрозда (какого именно - не определил – птица большая, грязная, будто всю зиму провела на чердаке)…
Сегодня хмурое небо – небольшое ненастье тянет с запада, северо-запада. По сводкам сегодня обещан обложной дождь, но пока все сухо, хотя стало заметно холодней, чем вчерв. А вчера и позавчера стояла удивительно тихая, солнечная погода, будто вернулось бабье лето… Сегодня ко мне под окно явилась семейка длиннохвостых синичек. Они, как мышки, шустро обследовали мои липы и двинулись куда-то дальше. Других птиц пока никаких нет, кроме сорок. Правда в саду под яблонями нет-нет да и появляются дрозды….
Начинается день предвоенный с громыханья приморских платформ. Дождик в пальмах шумит и мгновенно затихает, а на море шторм. Мутно море, в нем накипи вдоволь. Налетает каскад на каскад, миноносец идет в Севастополь. Завтра бомбы в него полетят. Завтра, завтра, на раннем рассвете первый бой загремит, и опять первый врач первых раненых встретит, первый беженец будет бежать. Завтра Рощ испугаются птицы. Завтра Птиц не признают леса. Это всё только завтра случится, через двадцать четыре часа. А сегодня – рассвет предвоенный. Громыханье приморских платформ, Громыханье волны неизменной. Дождь над морем, а на море шторм.
Всегда, когда переносишь произошедшие события на бумагу, слова являются лишь бледным отражением реальности. Ощущение такое, словно выгребаешь лопатой головешки из раскаленной печи, рассыпая их по холодному снегу, в котором они сразу исчезают. Вместо реальных людей снуют взад и вперед скучные силуэты… Вот тут-то и вступает в силу воображение, чтобы оживить написанное. Ведь реальность конкретизирует воображение, и, едва наметив содержание, сразу начинаешь спасать текст. Именно поэтому я не раз думал: действительно ли я принадлежал к тому самоотверженному племени и действительно ли знал самого Гамшу, которого прежний предводитель оставил своим преемником? И мудрый допускает ошибку… «Мудрый» — это определение точно соответствовало прежнему предводителю, полному достоинства и благородства. Слава о нем пронеслась повсюду, и этот период нашей жизни был самым ярким. Что касается Гамши, я не только его знал, но испортил себе зубы, каждый раз скрежеща ими при его появлении. Сердца, таких, как он, невозможно завоевать даже в мечтах, а соблазн разоблачить их уступает место обыкновенному человеческому страху. ( Collapse )
* * * Шло время в умерщвленьях и зачатьях, в соцветьях радуг, в скрипе колеса; мерцали купола, и на Крещатик седые опускались небеса. Летела слава по горам и долам, столетия стирали ржавый грим, и золотые звезды над Подолом светили мне и прадедам моим.
К началу второй мировой мы в школу ещё не ходили. На станцию по мостовой, окутанный облаком пыли, катился ночной грузовик, подвода с утра грохотала, как будто по стёклам квартала хлестало из туч грозовых. Над речкой, у самой воды, играл отпускник на гитаре, цвели, задыхаясь, сады, и низкие птицы летали. Такая стояла пора. Неведенье. Детство. Жара. И всё-таки эта война, пусть даже и малою частью, к несчастью, но также и к счастью, как главный урок, нам дана. И мы до конца наших лет запомним тот слипшийся хлеб.
ГОЛОС
Простите меня, если я приносил вам беду. Я в ад не хочу. Мне приятнее в райском саду устроиться прочно. Довольно я видел огня. Простите меня. Если можно, простите меня.
Устроиться в райском, упрочиться в майском саду. Меня вам не видно, но вы у меня на виду. А я всё безвестней в кругу вашем день ото дня. Вы позже. Я раньше. Простите. Простите меня.
На небе седьмом я лежу в исполинской траве. Библейские птицы кружат надо мной в синеве. Владыка Вселенной ко мне подбежал, семеня. Тоскливое счастье. Я умер. Простите меня.
Прости, черновик. Ты остался без главной строки. Простите, наставники, юноши и старики. Вы были заботливы, душу питомца храня. Простите меня. Если можно, простите меня. ( Collapse )
В произведении "Ничего личного" Леонид Словин делает предположение, что герой романа Виктора Астафьева "Печальный детектив" Леонид Сошнин во многом списан с него В основу повести "Цапля ловит рыбу" положены события, приведшие к смерти Талгата Нигматулина